• Храм
  • История храма
  • Святыни храма
  • Святые покровители
  • Духовенство
  • Хор храма
  • Контакты
  • Пожертвования
• Приходская жизнь
  • Богослужения
  • Проповеди
  • Социальная работа
  • Православный календарь
  • Библиотека
  • Паломничество
• Страница настоятеля
  • Биография
  • Статьи и интервью
• Образование
• Фото, музыка и видео
  • Наш видеоканал
  • Фотографии
  • Музыка
  • STABAT MATER
• Разное
  • Православные телеканалы
  • Православие в Интернете

К столетию русской революции

Прошло 100 лет со времени революции 1917 года. Отшумели споры, разгоревшиеся к юбилею, - чем была она для России: великим благом или ужасным несчастьем? Каждая из сторон приводит убедительные аргументы в пользу своей оценки и каждая – не хочет слышать столь же убедительных доводов противников. Теперь, по прошествии века, когда изданы мемуары участников тех событий, когда обнародованы (ещё далеко не полностью) архивные документы, сохранившиеся в разных странах, можно, наконец, развеять стойкие мифы, разрушить прочно сложившиеся стереотипы, которыми пичкала нас сначала советская историография, а потом – в 90-х годах - не менее тенденциозная "либеральная" пропаганда.

Была ли русская революция великой? Безусловно, была. Она была великой катастрофой, великим кровопролитием в братоубийственной войне, великим насилием и жесточайшим террором, перед которым меркнут ужасы опричнины и смутного времени. Революция стала причиной невиданных многомиллионных жертв, небывалой хозяйственной разрухи и распада великой империи. А для всего остального мира она стала великим предостережением от пагубного пути, ввергающего государство и общество в страшную пропасть.

Так стоит ли нам гордиться этими великими потрясениями? Защитники революционных достижений напоминают нам о ликвидации безграмотности и безработицы, о бесплатном образовании и медицине, об индустриализации, позволившей одолеть фашистскую Германию, и о коллективизации, накормившей страну. Вопрос в том, не достигли бы мы ещё больших успехов без ужасающих людских потерь и опустошающего разрушения экономики, принесённых революцией и гражданской войной?

Ведь - по логике коммунистов - можно прийти к выводу, что и Великая Отечественная война также - была благом для нашего народа! Тогда не важно, что мы потеряли в войне 28 млн. человек, что европейская часть нашей страны лежала в руинах после обстрелов и бомбёжек. А важно только то, что Советский Союз вернул себе Прибалтику и западные области Белоруссии, Украины и Молдавии. И в результате Победы образовалось целое социалистическое содружество, объединившее страны Варшавского договора, Китай, Северную Корею, Вьетнам и Кубу и упрочившее наше влияние в мире! И всё это – благодаря Второй мировой войне? Не слишком ли дорогой ценой достигнуты эти геополитические успехи? И кто бы из нас не пожелал бы прийти к ним без многомиллионных жертв и катастрофических потрясений! Тем более, что к концу ХХ века мы без всякой войны лишились и этих территорий, и всех остальных бывших Союзных республик, а утратив статус сверхдержавы, потеряли влияние и на страны восточной Европы.

Этот политический и экономический крах ознаменовал конец семидесятилетнего революционного эксперимента, наглядно показавшего, что страны, избежавшие революционных потрясений, смогли добиться более высокого уровня жизни для своих рабочих и крестьян даже в тех случаях, когда у власти в них оказались социалисты, одержавшие победу (как, например, в Скандинавии) парламентским путём.

Но давайте рассмотрим и доводы апологетов революции, сторонников семидесятилетней коммунистической власти. В основном, они сводятся к трём "неотразимым" аргументам.

Во-первых, большевики устранили вопиющее неравенство богатых и бедных, установили социальную справедливость.

Во-вторых, совершили индустриализацию страны, благодаря чему смогли победить фашизм во 2-й мировой войне.

Ну и третья, заслуга коммунистов – послевоенный ядерный паритет с Америкой, позволивший избежать новой мировой войны. А также – достижения в космосе, культуре (ликбез) и искусстве (театр, балет), поднявшие международный престиж Советского Союза как ведущей мировой сверхдержавы.

Разберем эти аргументы по порядку.

1). Социальная справедливость, действительно установленная большевиками, была весьма своеобразной. Если все прежние социалисты-утописты мечтали добиться, что б в мире не было бедных, то большевики, наоборот, уничтожив богатых, уровняли всех в бедности и нищете.

2). Индустриализация 30-х годов была, как известно, произведена за счет рабского, бесплатного труда закабаленного колхозного крестьянства и – в немалой степени – каторжного труда репрессированных узников сталинских лагерей. Нет никакого сомнения, что если бы революционеры не разрушили экономику России, то, судя по ее предреволюционным темпам развития, она к тому времени непременно вышла бы на первое место в мире, а население страны (по расчетам Дм. И. Менделеева) приблизилось бы в конце ХХ века к 300 млн. человек. В реальности же оказалось – почти вдвое меньше, даже учитывая распад Союза.

Что же касается великой Победы, то для консолидации народа в борьбе с внешним врагом большевистскому вождю пришлось поступиться основополагающими коммунистическими идеями об интернациональном объединении пролетариев всех стран и в начале 40-х годов обратиться к патриотическим чувствам и исторической памяти народа, извлекая из принудительного забвения славные имена Александра Невского, Ивана Грозного, Петра Первого, Александра Суворова, Фёдора Ушакова и Михаила Кутузова. О них снимались фильмы, писались книги. Их именами называли ордена. Несмотря на беспримерные религиозные гонения большевиков, всесоюзная перепись1937 года показала, что верующими не побоялись открыто исповедовать себя 57% населения (55 млн. 278 тыс. из 97 млн. 521 тыс. опрошенных). И это после того, как на территории советской России (без отделившихся Польши и Прибалтики) из 28000 храмов (в 1928 г.) к 1939 году осталось всего 1277! В Москве из 500 дореволюционных храмов к 1937 г. действующими были всего 87 (а к концу брежневского правлении и того меньше – 46)! ВСЕ монастыри на советской территории были закрыты. И только на присоединенных в 1939 году по пакту Молотова-Рибентропа западных землях бывшей Российской империи в границах Советского Союза оказались действующими Почаевская лавра, Псково-Печерский монастырь и женская Пюхтицкая обитель, которые советская власть не успела закрыть до начала войны. Выяснилось, что на этой – относительно небольшой территории с преобладающим неправославным польским и прибалтийским населением действующих храмов сохранилось больше, чем в пределах всего Советского Союза (1744 против 1277). Действующих монастырей в послевоенной России стало (к 1954 году) - 59.

В начале войны Сталин обращается к народу: "братья и сестры". А в разгар войны в 1943 г. восстанавливает патриаршество и отрывает 716 храмов на советской территории, свободной от оккупации. Храмы, открытые при немецкой оккупации тоже не закрывались, и к концу войны число действующих приходов возросло почти в 10 раз – с 1277 до 10243! Поэтому не стоит забывать, что войну выиграли в большинстве своем – верующие люди. Ведь самым молодым призывникам, родившимся уже после 1917 года, было к началу войны от 18 до 24 лет, а основную массу мобилизованных составляли солдаты, родившиеся (и крестившиеся) еще до революции.

Не забудем и о том, какой ценой досталась нам эта великая Победа. Для сравнения: если в Первой Мировой русская армия потеряла около 2-х миллионов человек при общих потерях на фронтах всех воевавших стран около 10 миллионов, то основной союзник – Великобритания – лишилась на фронте 700 тыс. человек. Таким образом наши потери были равны 20%, а британские – менее 10%, США же потеряли 116 тысяч – около 1%. А во Вторую мировую (при общих военных потерях 20 млн. военных плюс 40 млн. мирных жителей) Советский Союз потерял 13 млн. военных плюс 14 млн. мирных жителей (или 65%), в то время как Британия - всего 375 тыс. военнослужащих (или 2%) – вдвое меньше, чем в 1-ю мировую, а США -260 тыс. человек, примерно 1,5% (при том, что на их территориях не велось боев и не было оккупации). Конечно, нам нужна была Победа "одна на всех – мы за ценой не постоим". Конечно, Россия внесла решающий вклад в разгром фашистской Германии. Но как горько сознавать, что наших соотечественников, защищавших Родину и освобождавших от фашизма Европу, погибло несравненно больше, чем германских солдат на всех фронтах, не говоря уж о несоизмеримых с нашими - потерях союзников по антигитлеровской коалиции.

3).Наконец, всем известно, чем закончилась послевоенная гонка вооружений времен холодной войны. Хвастливые обещания Хрущева "догнать и перегнать Америку"[1] оказалось невыполнимым.

Хорошо еще, что нашей разведке удалось выкрасть у американцев чертежи атомной бомбы. А потом А.Д.Сахаров изобрёл и более мощную водородную бомбу. Так что развитие космической промышленности было напрямую связано с созданием ракетных войск – основной военной мощи Советского Союза. Во многих же других сферах науки и техники (в кибернетике, генетике, электронике) мы значительно отстали от Запада. Утешаться оставалось достижениями "в области балета" и театра, базовые основы которых были заложены еще до революции творческой деятельностью Мариинского и Большого театра, Московского художественного театра К.С.Станиславского, музыкой П.И.Чайковского и С.С.Рахманинова, виртуозным пианизмом А. Скрябина, и Гольденвейзера. прозой А. Чехова и И.Бунина, поэзией А.Блока и К.Бальмонта. Итог "холодной войны", завершивший соревнование 2-х систем, известен. При Горбачеве, допустившим либерализацию страны через "гласность и перестройку", Союз распался (или – точнее – был развален) под напором сепаратистских тенденций в бывших союзных республиках демократами, пришедшими на смену коммунистам. Теперь нам остается лишь ностальгически вспоминать о достижениях, которые, конечно же были у Советской системы бесплатного образования и здравоохранения, культуры и искусства.

Но наивно было бы думать, что все эти достижения – заслуга большевиков, совершивших революцию, что без их октябрьского переворота Россия не достигла бы еще больших успехов в этих областях. Если бы поступательному развитию страны не помешали бы гражданская война, разруха, голод, репрессии, нанесшие непоправимый демографический, экономический, и духовно-нравственный ущерб послереволюционной России, то ее возрастающая экономическая и политическая мощь могла бы воспрепятствовать Гитлеру развязать 2-ю мировую войну. И уж конечно же – российское образование и здравоохранение - при богатых российских исторических и культурных традициях - были бы ничуть не хуже, чем в современной Финляндии или Японии, а население стало бы самым большим среди европейских стран. Столыпин писал в начале ХХ века: "Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешнюю Россию". Не дали!

Вот и ныне, 100 лет спустя, защитниками революции продолжают оставаться либо те, кто не имеет представления о дореволюционной мощи и богатстве Российской империи, либо откровенные недоброжелатели, как и прежде, радующиеся бедам нашей страны:

Хорошо, что нет царя. Хорошо, - что никого,

Хорошо, что нет России. Хорошо, - что ничего,

Хорошо, что Бога нет! Так черно и так мертво,

Только жёлтая заря, Что мертвее быть не может,

Только звёзды ледяные, И чернее не бывать,

Только миллионы лет. Что никто нам не поможет,

И – не надо помогать!

Вячеслав Иванов (1930 г.)

Х Х Х

Известно, что историю пишут победители, имевшие возможность опорочить поверженных противников, замести следы своих преступлений, уничтожить обличающие их документы и высветить в выгодном свете собственные заслуги и достижения. Видимо, поэтому Пётр Леонидович Капица утверждал, что "история – это не наука, и её можно постичь только художественными методами". Однако, подобное "постижение" зачастую приводит к тому, что историю Франции мы представляем себе по романам Александра Дюма, а Англии – по творениям Вильяма Шекспира и Вальтера Скотта. Отечественная же история предстаёт пред нами в образах, созданных А.С. Пушкиным и тремя Толстыми, кинематографическими мифами Сергея Эйзенштейна и Всеволода Пудовкина. Не зря же советский историк Покровский писал, что "история – это политика, опрокинутая в прошлое". Я бы добавил, что в прошлое "опрокинута" не только политика, но и идеология, и мораль, оценивающие отдалённые события и исторических деятелей с позиций современной нравственности и культуры.

Говоря о русской революции, мы не будем разделять её на Февральскую и Октябрьскую, но станем рассматривать её как единый процесс, прошедший три основных этапа.

Первый – свержение самодержавия и установление двоевластия Временного правительства и Петросовета – с февраля по октябрь 1917 года.

Второй – с октябрьского переворота до разгона большевиками Учредительного Собрания 6 января 1918 года.

И третий – вызванный этим разгоном кровавый период гражданской войны.

С высоты прошедших ста лет нам нелегко разобраться в причинах, вызвавших революцию, понять побудительные мотивы, двигавшие участниками тех далёких событий. Над нами довлеет знание совершившейся истории, и мы забываем, что политические деятели тех лет стремились к совершенно другим результатам, вовсе не представляя, к каким ужасным последствиям приведут их усилия разрушить существующий порядок и установить новый – как им казалось - несравненно лучший и прогрессивный! Если бы они только знали, что рождённая ими революция вскоре пожрёт почти всех своих родителей, часть из которых погибнет в братоубийственной розни, а другая – окажется на чужбине в незавидном положении изгнанников, то в ужасе отшатнулись бы от края пропасти, к которой дружно толкали страну и общество!

Казалось бы: ну чего им не хватало? Россия процветала, как никогда. Коммунисты, разумеется, всегда старались охаять достижения императорского правления, но факты и цифры беспристрастно свидетельствуют о том, что вначале ХХ века Россия переживала мощный подъём. Объективным фактором благосостояния народа был небывалый прирост населения. За 22 года царствования последнего императора оно выросло на 50 миллионов человек! Уровень экономического роста в 1908 – 1916 годах составлял в России 7-8% и был наивысшим в Европе. Развитие столь быстрыми темпами обещало в ближайшие 10 – 20 лет вывести Россию с 4-го на ведущее место в мире, что не могло не беспокоить её конкурентов – Германию, Великобританию и США. Во владении крестьян накануне революции находилось 80% пахотной земли. А российское рабочее законодательство, по словам тогдашнего американского президента Тафта, было в 1912 году совершеннее, чем в любом демократическом государстве. Русские налоги в начале ХХ века были самыми низкими в мире: вдвое ниже австрийских и французских, и вчетверо ниже английских!

Россия, по словам Ивана Ильина, стояла "на пороге осуществления всеобщего народного образования". Ежегодно по всей империи открывалось 10 000 школ. Бюджет Министерства народного образования с 1894 по 1914 год вырос на 628%. Царским правительством планировалось искоренить безграмотность к 1922 году.

О расцвете русской науки и культуры начала ХХ столетия и говорить не приходится. Наш Серебряный век прославили имена философов – Василия Розанова и Николая Бердяева, Сергия Булгакова и Ивана Ильина; поэтов – Александра Блока и Константина Бальмонта, Сергея Есенина и Бориса Пастернака, Николая Гумилёва и Анны Ахматовой; композиторов – Александра Скрябина и Сергея Рахманинова, Игоря Стравинского и Сергея Прокофьева; художников – Валентина Серова и Бориса Кустодиева, Марка Шагала и Павла Филонова, Казимира Малевича и Василия Кандинского; театральных режиссёров – Константина Станиславского и Всеволода Мейерхольда, певцов – Фёдора Шаляпина и Антонины Неждановой, танцовщиков – Михаила Фокина и Анны Павловой, Вацлава Нижинского и Тамары Карсавиной. Русские учёные Иван Павлов и Илья Мечников стали нобелевскими лауреатами. Конструктор Игорь Сикорский[2] изобрёл и построил самый большой в мире многомоторный тяжёлый бомбардировщик "Илья Муромец". Военный лётчик Пётр Нестеров первым в мире совершил в небе "мёртвую петлю", а К.Э. Циолковский уже обосновал теорию космических полётов.

Наконец, не стоит забывать и о том, что императорским Манифестом от 17 октября 1905 года в России было ограничено самодержавие и провозглашена свобода слова, печати и собраний, стали образовываться различные политические партии и созываться выборная Государственная Дума. Тем большее удивление вызывает у нас тот факт, что обретённую свободу интеллигенция использовала для расшатывания основ российского государства, создававшего все условия для её творческого расцвета. Фрондирование, оппозиция к власти считались хорошим тоном в обществе, а патриотизм, по словам Л.Н.Толстого, оставался "последним прибежищем негодяев". Доходило до того, что русские подданные при поражении своей страны в русско–японской войне посылали японскому императору–микадо поздравительные телеграммы, а модный поэт Андрей Белый публиковал в 1906 году злорадные стихи:

Тухни, - помойная яма!

Рухни, - российский народ!

Скоро уж маршал Ояма

С музыкой в город войдёт

("Японец, возьми!")

Странным образом, либералы не хотели замечать на родине ничего хорошего и доброго и желали "своей России" гибели и исчезновения:

Довольно: не жди, не надейся, Туда, где смертей и болезней

Рассейся, мой бедный народ . Лихая прошла колея, -

В пространство пади и разбейся Исчезни в пространство, исчезни,

За годом мучительный год, Россия, Россия моя!

Андрей Белый (Борис Бугаев) "Исчезни, Россия" (1908 г.)

Однако, стоит всё же признать, что разлагающее действие либерально–демократической пропаганды Герцена и Чернышевского, Бакунина и Плеханова не очень-то влияло на непросвещённые массы рабочих и, особенно – на малограмотных крестьян. Почему же в 1917 году они так легко отозвались на революционные лозунги? Почему столь охотно пошли на поводу у смутьянов?

Дело в том, что мы всегда недовольны настоящим, не ценим того, что имеем: нам хочется чего-то большего и как можно скорее! И чем лучше наше положение, тем большего нам хочется, как блудному сыну из евангельской притчи.

Крестьяне накануне революции имели 80% земли, а почему не всю? Хочется ведь и оставшуюся у помещиков отобрать. Рабочим марксистские агитаторы внушали, что капиталисты наживаются на их труде, присваивая себе прибавочную стоимость. Давайте отнимем фабрики и поделим доходы, а пока - будем бастовать, добиваясь улучшения условий жизни и труда. Ничего, что страна воюет, напрягая все силы! Вы же этого достойны! Как раз и хорошо, что идёт изнурительная, кровавая война. Вот и надо воспользоваться вызванным ею недовольством![3]

Промышленная буржуазия была недовольна тем, что, наживая капиталы, она не имела доступа к власти, что её права, по сравнению с дворянством и духовенством, ущемлены, что она платит большую часть государственных налогов, а распоряжается ими, почему-то, - царь! Как было бы хорошо – иметь правительство, ответственное не перед царём, а перед Думой и самим распоряжаться огромными богатствами страны. И уж мы-то наверняка распорядимся ими получше царя! Вот и рыли сами себе яму промышленники Морозов, Шмидт, Рябушинский, Гинзбург, финансируя подрывную деятельность эсеров и эсдеков и приближая революцию, которая вскоре похоронит и их самих, и нажитые ими при царе капиталы.

Высшее духовенство "задыхалось" в объятьях государственной опёки, которая казалась столь стесняющей в условиях, когда другим конфессиям императорским Указом "О укреплении начал веротерпимости" была дарована свобода совести. Да и дворянская аристократия традиционно плела при дворе интриги, желая получить побольше воли, устранив "слабого и недалёкого" государя. Попробовали бы они проявить хоть малейшее недовольство при Иоанне Грозном или Петре Великом, как, впрочем, и при Александре Миротворце. А деликатному Ники – можно было указывать, как лучше править. Можно по - родственному шантажировать его, "верноподданнически" подталкивая сначала к отказу от самодержавной власти, а потом и "коленопреклоненно моля" об отречении от самого престола! Не зря же говорил Наполеон: "горе стране, которой правит добрый государь"!

Но главным катализатором, обострившим все эти общественные недовольства, стала Великая мировая война. Надо сказать, что на протяжении всей своей истории Россия почти непрестанно воевала. Однако, большинство из этих войн происходили на границах обширной империи и – чаще всего – на сопредельной территории. В результате только за предшествовавшие два столетия Россия вобрала в себя Финляндию и Курляндию, Польшу и Молдавию, Крым и Кавказ, а её границы раздвинулись до естественных пределов: от Балтийского моря на севере - до Чёрного на юге и до Тихого океана на востоке. Русское общество привыкло к блистательным победам своей армии под командованием знаменитых полководцев: Петра Румянцева, Александра Суворова, Михаила Кутузова и Михаила Скобелева. Оно забыло, что война может приносить смерть и разруху в родную страну. За все 300 лет правления Романовых врагу всего лишь раз - в 1812 году – удалось проникнуть во внутренние области России и даже захватить Москву. Но и это нашествие "двунадесяти языков" прокатилось фактически всего по одной – Старой смоленской дороге и полумиллионная наполеоновская армия, наводившая страх на всю Европу, была всего за полгода – к Рождеству 1812 года – почти полностью истреблена. И к 1815 году "силою вещей,- как писал поэт,- мы оказалися в Париже, а русский царь – главой царей"! Таким образом, и это тяжкое испытание обернулось небывалым триумфом России, которым можно было заслуженно гордиться.

Правда, в средине Х1Х-го века во время Крымской войны соединённым англо-франко-турецким войскам удалось ценою тяжёлых потерь захватить наш Севастополь. Но по мирному договору он был возвращён России, а другие вражеские вылазки – на Соловках и в Петропавловске-Камчатском – были успешно отбиты. Так что и в этой весьма неудачной войне мы не потеряли ни пяди родной земли.

Наконец, в русско-японской войне 1904-1905 годов Россия лишилась военно - морской базы в Порт – Артуре и южной части Сахалина, что больно ударило по национальному русскому самолюбию. Однако, всё это происходило на дальневосточных задворках империи и на экономической жизни странны (в отличие от политической) отразилось не слишком сильно.

И вот на Россию обрушилась Великая мировая война. Её начало сопровождалось огромным патриотическим подъёмом. Русскому обществу внушали, что война продлится недолго, что боевые действия развернутся на вражеской земле. А на самом деле оказалось, что война тянется уже третий год, и конца ей не видно! Около миллиона солдат попали в плен. Ещё больше – погибли на полях сражений, которые происходили в западно-европейских областях нашей страны. Враг оккупировал Прибалтику и Польшу. Снарядов не хватало. Госпиталя были забиты ранеными. Цены непрерывно росли. Правда, в магазинах, по-прежнему, всё было. Карточки введены были только на сахар, для того, чтоб в условиях военного сухого закона не занимались бы самогоноварением. Промышленность работала в обычном – односменном - режиме, разве что рабочий день был несколько удлинён, в то время, как в Англии и Франции давно уже введена двухсменная работа, а германские заводы перешли на трёхсменную. Растущее недовольство умело подогревалось либеральной печатью, и в условиях военного времени отнюдь не лишённой свободы от цензуры. Ульянов – Ленин в своих статьях, посылаемых из нейтральной Швейцарии, открыто желал поражения своей стране и её правительству, требуя превратить войну империалистическую в войну гражданскую! И это в военное время! Подобное просто невозможно представить себе при Сталине в годы Великой отечественной войны!

С трибуны Государственной Думы депутаты различных партий распространяли грязные сплетни и необоснованные намёки на "глупость или измену" в царском дворце, подрывая доверие к правительству и совершенно бездоказательно обвиняя императрицу в шпионаже! Она ведь по рождению – немецкая принцесса, как и её родная сестра – великая княгиня Елизавета Фёдоровна. Но почему-то никто не предъявлял подобных же обвинений британскому королю Георгу V, состоявшему с кайзером Вильгельмом II в точно таких же родственных отношениях!

И даже среди Высшего военного командования зрел заговор против императора, посмевшего сместить своего дядю – верховного главнокомандующего Николая Николаевича (пользовавшегося в войсках популярностью за бравый вид, высокий рост и "прогрессивные" взгляды) и дерзнувшего самому – будучи в чине полковника гвардии – руководить опытными боевыми генералами! [4]

Наряду со всем этим тайно действовали и скрытые - довольно могущественные – силы, которые себя никак не афишировали. Тем не менее, известно, что А. Ф. Керенский, М.И.Терещенко и Н.В.Некрасов ещё с 1912 года вступили в Великую ложу народов Востока, а генералы М.В.Алексеев, А.М. Крымов и Н.В.Рузский входили в военную ложу. Масонами были меньшевики Ю.О.Мартов (Цедербаум), И.Г.Церетели и Ф.Дан (Гуревич). Известно, что британский посол Дж. Бьюкенен – тоже масон - в 1915 году собирал в своём посольстве лидеров Прогрессивного блока Думы и тогда уже обсуждал с ними состав будущих министров, которые и вошли через 2 года во Временное правительство. Этот список был тогда же, в 1915 году опубликован в газете "Утро России", финансировавшейся миллионером П.П.Рябушинским. Масонами являлись председатель Совета министров князь–рюрикович Г.Е. Львов, министр торговли А.И.Коновалов, министр финансов А.И.Шингарёв, председатель Петросовета Н.С.Чхеидзе, лидеры эсеров В,М.Чернов и Б.В.Савинков. А главная цель масонов (и французских якобинцев, и русских декабристов, и американских республиканцев) везде была одна: уничтожение монархии, сокрушение Церкви и равноправие (почему-то и прежде всего) евреев. Валерий Брюсов прозорливо предрекал:

- Каменщик, каменщик в фартуке белом,

Что ты там строишь, кому?

- Эй, не мешай нам, мы заняты делом:

Видишь, мы строим тюрьму!

Х Х Х

Часто приходится слышать, что Царская Россия была вначале прошлого века отсталой страной, что самодержавие сдерживало развитие её производительных сил, и что революция была необходима для преодоления этой отсталости. На самом же деле проблемы России были отнюдь не болезнями отсталости, а – скорее – болезнями интенсивного роста. И лечение оказалось намного хуже самой болезни. Революция не ускорила, а – наоборот – затормозила развитие страны, разрушив отлаженный экономический механизм, не говоря уж о навязанной "диктатуре пролетариата", отнявшей у россиян все права и свободы, дарованные государем.

Но тогда об этом никто не догадывался. Все ждали перемен и были уверенны, что они могут быть только к лучшему. Ведь революционные демагоги произносили такие пламенные речи о свободе, равенстве, братстве, так горячо обещали прекратить надоевшую всем войну, отдать крестьянам землю, а рабочим фабрики, что не поверить им было просто невозможно. Кто же тогда мог подумать, что обещания эти будут выполнены с точностью наоборот!

Что провозглашённое равенство окажется на деле равенством в нищете и бесправии. Что вместо войны с внешним врагом страну охватит гораздо более кровавая братоубийственная бойня.

Что у крестьян отберут их землю и насильственно сгонят в колхозы. Что рабочие, чьим именем была провозглашена диктатура, не получат от новой власти ни фабрик, ни доходов от прибавочной стоимости, а напротив – лишатся привычной возможности стачками и забастовками добиваться улучшения условий своего существования.

Что Церковь, жаждущая освободиться от государственной опёки, будет вовсе отделена от государства (а заодно и от всего своего имущества) и подвергнется небывалым гонениям. Что демократические лидеры, с таким азартом заварившие революционную кашу, будут вынуждены вскоре бесславно покинуть свою страну, а оставшимся уготованы жесточайшие репрессии, которых невозможно было и помыслить при "проклятом царизме". Позже, в эмиграции, все они горько раскаются в содеяном, но воротить прошедшее будет уже невозможно. Вячеслав Иванов с ностальгической тоской напишет в изгнании:

Россия счастье. Россия свет. Россия тишина. Россия - прах.

А, может быть, России вовсе нет? А, может быть, Россия – только страх.

И нет ни Петербурга, ни Кремля - Верёвка, пуля, каторжный рассвет

Одни снега, снега, поля, поля. Над тем, чему названья в мире нет.

Х Х Х

Первой пробой сил стало убийство в декабре 1916 года старца Григория Распутина, совершённое родственниками императора – великим князем Дмитрием Павловичем, князем Юсуповым и депутатом Государственной Думы Пуришкевичем. И благонамеренное общество не только не погнушалось титулованными убийцами, но и встретило Дмитрия Павловича, появившегося в Михайловском театре на следующий день -17 декабря - овациями. Добрый же царь всё спустил на тормозах.

Он не отдал под суд своих преступных родственников. А Пуришкевича депутаты Думы не сочли возможным за убийство мужика лишать его депутатской неприкосновенности. Хотя все прекрасно понимали, что этот удар направлен против царя и царицы, и желали увидеть реакцию императора. И увидели, что убийцы остались безнаказными (нельзя же считать серьёзным наказанием высылку одного в собственное имение, а другого – на Кавказ)! А значит, можно посягнуть и на самодержца.

Думские заговорщики знали, что на апрель 1917 года на фронте запланировано хорошо подготовленное наступление. К этому времени наша промышленность была полностью переведена на военные рельсы. Первоначальный период с нехваткой вооружения и боеприпасов остался позади. К концу 1916 года выпуск снарядов увеличился в 310 раз! Объём промышленной продукции возрос на 21%.

Уильям Черчилль писал в своих воспоминаниях: "Жертвы были принесены, труды завершены, когда всё было брошено. Долгие отступления закончились, снарядный голод был преодолён, поставки оружия лились рекой. Армия, защищавшая протяжённый фронт, стала сильнее, стала больше и лучше вооружена". Вместо 36 армейских корпусов, мобилизованных в начале войны, к 1917 году было сформировано 60 хорошо вооружённых корпусов. Всё было готово для решительного броска перед близкой победой над истощённой Германией, в преддверии которой недовольство народа могло смениться новым патриотическим подъёмом. Этого нельзя было допустить! Именно поэтому заговорщики всех мастей спешили осуществить свои разрушительные замыслы до прихода весны. И тут очень кстати им на помощь ударили суровые крещенские морозы с обильными снегопадами и метелями, занесшими непроходимыми сугробами подъездные пути к столице и создавшими временные перебои с подвозом муки.

Этим воспользовались агитаторы, распространявшие панические слухи о предстоящем голоде и вызывавшие ажиотажный спрос, побуждавший население Петрограда запасаться сухарями. У хлебных лавок вырастали непривычные "хвосты" очередей, в которых нещадно поносили царское правительство и самого императора, якобы решивших уморить протестующих голодом.

23-го февраля (8-го марта по новому стилю) – в день международной солидарности работниц - женщины Петрограда вышли на уличную манифестацию, которую поддержали ок. 100 тысяч столичных рабочих. Собранные для поддержания порядка 5 тысяч полицейских не могли воспрепятствовать погромам булочных и хлебопекарен. Солдаты запасных полков, не желавшие идти на фронт, перешли на сторону бунтовщиков.

27-го февраля вооружённая толпа ворвалась в Таврический дворец. И перепуганные народные избранники вынуждены были авторитетом Думы одобрить и возглавить действия погромщиков. Самозваный Петросовет по-хозяйски расположился в правом крыле дворца. Верховодили в нём опять же масоны – представители меньшевиков и эсеров: председатель Н.С.Чхеидзе, товарищ (заместитель) председателя А.Ф.Керенский, а за их спинами активно выступали Ю.М.Стеклов (Нахамкес), Н.Н.Суханов (Гиммер), Ю.О.Мартов (Цедербаум) и Ф.Дан (Гуревич).

28-го февраля (заметим, ещё до отречения государя) восставшие, не встречая никакого сопротивления, захватили Адмиралтейство, Петропавловскую крепость и Зимний дворец. Ненавистное царское правительство было арестовано и посажено в крепость вместо выпущенных на волю преступников.

1-го марта Петросовет издал на сотнях тысячах листовок Приказ №1, разрушавший дисциплину и боеспособность армии и потребовал отречения императора. Фактически, власть в столице уже и так была в руках мятежников, но они понимали, что царь, будучи Верховным главнокомандующим, вполне мог бы с помощью верных ему частей легко подавить вспыхнувший в его отсутствие мятеж. Николай IIзапросил мнения командующих фронтами. Большинство из них дружно подталкивало государя к отречению. При этом они не желали уничтожения монархического строя в России, но надеялись заменить Николая Александровича, якобы подверженного влиянию императрицы-немки, регентом при несовершеннолетнем цесаревиче – Михаилом Александровичем, идущим на поводу либерально-демократических сил. Даже двоюродный дядя – Николай Николаевич, командующий Кавказским фронтом, "коленопреклоненно умолял" царя - ради блага России - отречься от престола.

Видя столь сплоченное противодействие генералитета, общественных лидеров и даже членов императорской фамилии, объединившихся против него, государь не пожелал ценою русской крови подавить мятеж в столице и решил, раз уж все этого хотят, принести себя в жертву благу России. Он только не захотел расставаться с больным цесаревичем и, минуя его, передал бремя императорской власти своему младшему брату. Таким образом, царь вольно или невольно нарушил один из основополагающих законов Российской империи, гарантом которых он присягал быть при восшествии на престол, причём, нарушил его дважды!

Действующий с 1796 года Закон о престолонаследии категорически запрещал передачу трона по произволу или завещанию царствовавшего государя.[5] Павел Iположил конец своеволию монарха или его приближённых, разработав чёткую систему наследования престола строго по нисходящей мужской линии в царствующей династии. По этому Закону, престолонаследником мог быть только цесаревич Алексей, а уж регентом – до его совершеннолетия – вполне мог стать Михаил Александрович.

Сам же он не имел законного права царствовать ещё и по той причине, что был женат морганатическим браком: то есть – не на принцессе из владетельного Дома, а на "подданной" - графине Брасовой. Столетием ранее по этой же причине был отстранён от престолонаследия младший брат Александра II-го цесаревич Константин, что и явилось предлогом для восстания декабристов. А в сороковых годах ХХ века по такой же причине отказался от трона Великобритании старший брат Георга VI-го, женившийся на американской журналистке. Это только Пётр Великий мог себе позволить, не считаясь ни с кем и ни с чем, взять в жёны лифляндскую "портомойку самого подлого происхождения" - Марту Скавронскую, да ещё и венчать её русской императрицей – Екатериной Первой! Правда, из послевоенной истории известен пример женитьбы принца Монако на знаменитой голливудской актрисе, но может быть в этом карликовом государстве, были приняты другие законы престолонаследия или действующие соблюдались не так уж строго?

Как бы то ни было, но Михаил Александрович, видевший травлю старшего брата и не получивший от М.В.Родзянко гарантий будущей монаршей безопасности, отказался от восприятия верховной власти "впредь до установления Учредительным Собранием образа правления и новых основных законов Государства Российского". Надо заметить, что отказ этот не был безусловным. В случае выбора народными избранниками монархической (хотя бы и конституционной) формы правления, он готов был взойти на трон, если бы его призвали, как призвали 300 лет назад на Земском соборе его предка и тёзку – Михаила Романова. Однако на Учредительное собрание 5 января 1918 года уже не допустили не только монархистов, но и вполне умеренных кадетов и октябристов. Да и само Собрание было на следующее утро разогнано большевиками. Михаил же Александрович, столь предусмотрительно уклонившийся от царского венца, принял летом того же 1918-го года венец мученический, как и вся семья бывшего императора, впоследствии горько сожалевшего о своём вынужденном отречении.

А тогда, вначале февраля 1917 года, скатившуюся им в руки верховную власть, охотно подхватило Временное (до созыва Учредительного Собрания) правительство, больше, чем наполовину[6] состоявшее из масонов во главе с князем-рюриковичем Г.Е.Львовым и его заместителем (товарищем) А.Ф.Керенским, которые на ядовитые вопросы "кто, мол, вас выбрал?", патетически восклицали: "Нас выбрала русская революция"! На протяжении марта – октября 1917 года руководство и состав Временного правительства трижды менялся, но масонское ядро при всех его переменах оставалось неизменным: перераспределялись лишь должности и министерские портфели.

Поначалу падение самодержавия вызвало в русском обществе всеобщее ликование. Ни один голос не возвысился в защиту династии, совсем недавно, в 1913 году, торжественно отпраздновавшей своё 300-летнее служение России. Да если б кто и осмелился, его тут же, на месте растерзала бы остервенелая толпа. Революционная эйфория охватила все слои общества. Великие князья Николай Николаевич и Кирилл Владимирович поспешили нацепить на грудь красные банты. И даже Церковный Синод не остался в стороне от революционного подъёма, издав уже 6 марта 1917 года Указ,[7] предписывающий возносить в храмах многолетие "благоверному Временному правительству".

Но очень скоро, всего через 3-4 месяца, всеобщее опьянение свободой сменилось отрезвлением. Когда революционный хмель улетучился, оказалось, что новая демократическая власть, увлекавшая столь зажигательными речами на бесконечных демонстрациях и митингах, не в силах обеспечить элементарный порядок в стране, не в состоянии собрать разрушенный ею государственный механизм, наладить его эффективную работу. Снег и мусор на улицах никто не убирал. Трамваи и поезда ходили с большими перебоями. У магазинов выстраивались ставшие привычными длинные "хвосты" очередей. Преступность возросла в 10, а психические заболевания – в 50 раз!

Законность и безопасность превратились в пустой звук. Выпущенные из тюрем уголовники безнаказанно безобразничали на тёмных улицах. Вооружённые солдаты и матросы, Приказом №1 освобождённые от подчинения вышестоящему начальству, чинили расправы над неугодными офицерами и прочей подозрительной "контрой". Рабочие, привыкшие митинговать, не желали работать. Крестьяне грабили помещиков и жгли их усадьбы. Думские краснобаи оказались никудышними управленцами, не способными навести порядок в стране.

В мае 1917 года в Петрограде прошел 1-й Всероссийский съезд Советов крестьянских, а в июне - рабочих и солдатских депутатов, большинство которых составили эсеры и меньшевики. Председателем ВЦИКа стал меньшевик Н. С.Чхеидзе, а членами его – Ф.Дан (Гуревич), К. Либер (Гольдман), М.Гоц, Гендельман, Л.Б. Каменев (Розенфельд), Саакян, Крушинский и Никольский (единственный русский среди них).[8]

Как можно объяснить, что у реальной власти ещё недавно великой державы вместо известных всей стране либеральных думских лидеров (типа Родзянко, Милюкова или Гучкова) вдруг оказались никому не ведомые инородцы, скрывавшиеся долгое время за границей (Ленин, Зиновьев и Мартов – в Швейцарии, а Троцкий и вовсе - за океаном, в США)?

Дело в том, что русские вожди февральской революции – Г.Е.Львов и А.Ф.Керенский – не считали возможным подавлять недовольство своего народа силой оружия, не желая проливать родную кровь. А вот Ленин готов был утопить в крови любое сопротивление, не останавливаясь ни перед какими жертвами. Поэтому руководителям мирового масонства (как бы их не называли!) необходимо было привести к власти наиболее радикальные элементы, не отягощённые привязанностью "к этой стране" и её народу, но пылающие ненавистью к "русским держимордам" за ужасные притеснения и унижения.[9]

Увидев, что Петроградский Совет оказался в руках меньшевиков, Ленин призвал коммунистов, получивших во ВЦИКе всего 17% голосов, отказаться от лозунга "вся власть Советам" и приступить к подготовке вооруженного восстания. Однако первая попытка большевиков организовать захват власти в начале июля с треском провалилась. Солдаты 1-го запасного пулеметного полка разбежались от первых же залпов регулярных войск. Редакция "Правды" была разгромлена. Троцкий арестован, а Ленин скрылся сначала в Разливе, а потом бежал в Финляндию. Вернувшийся с фронта А.Ф.Керенский 10 июля почему-то приказал выпустить арестованных мятежников и даже не разоружил их Красную гвардию. Масоны Временного правительства Г.Е.Львов, М.И.Терещенко и Н.В.Некрасов также заступились за большевиков, только что пытавшихся покончить с ними. Эта удивительная забота друг о друге продолжалась и после Октябрьского переворота, когда в январе 1918 года Некрасов организовал неудачное покушение на разогнавшего Учредительное Собрание Ленина, а тот, вопреки своей обычной жестокости, не только избавил его от казни (и даже от ареста), но и назначил в руководство Центросоюза. Ну как тут не сложиться уверенности, что действия и тех, и других направлялись из единого, неведомого нам центра! И только при Сталине, в 1940-м году, когда очередь дойдет до бывших соратников по революции, Некрасов будет все же расстрелян за то самое давнее покушение.

Итак, всего через несколько дней после путча Троцкого (Броншнейна ) и Стеклова (Нахамкеса) выпускают из Крестов. А уже в сентябре Троцкий сменяет Г.И.Церетели во главе Петросовета и вместе с Л.Б.Каменевым (Розенфельдом), женатом на его сестре – Ольге Давидовне Бронштейн, заполняет ВЦИК своими сторонниками – большевиками. Теперь уже можно снова бороться "за власть Советов", снова брать курс на вооруженное восстание.

Керенский был заранее осведомлен о планах большевиков,[10] но ничего против них не предпринимал, якобы не желая ограничивать политическую свободу, завоеванную революцией. На все призывы соратников применить к ним силу, он отвечал, что может сделать это только в ответ на новое вооруженное выступление, которое и станет их окончательным разгромом. 1 сентября Керенский, не дожидаясь решения Учредительного собрания, самочинно объявил Россию республикой.

А тем временем всем уже надоело бессилие Временного правительства, не способного навести порядок в стране. Джон Рид свидетельствовал, что обыватели, ностальгически вспоминавшие недавние благополучные времена, уже готовы были и на реставрацию монархии (чего больше всего боялся Керенский), и на военную диктатуру Корнилова, и на пролетарскую диктатуру большевиков, твердо обещавших немедленно воплотить в жизнь лозунги революции: мир – народам, землю – крестьянам, фабрики – рабочим. Всем хотелось элементарного порядка, пусть и наведенного железной рукой.

Поэтому Октябрьский переворот никого особо не взволновал. От буржуазного Временного правительства власть перешла к рабоче-крестьянскому (опять-таки временному) – до созыва Учредительного собрания. А уж оно-то в январе 1918 года будет окончательно решать, какой строй и чья законная власть установится в России. Ведь два-то месяца можно переждать? Вот и дождались!

Сначала все шло вроде бы по плану. Первыми декретами новой власти были обещанные "Декрет о мире" и "Декрет о земле". В коалиционный состав ВЦИКа,[11] возглавляемый с 8 ноября Я.М.Свердловым, вошли 62 большевика, 29 левых эсеров, и 10 других социалистов. Совнарком же состоял из одних только большевиков под председательством В.И. Ленина.

Однако через день после захвата власти, 27 октября издается "Декрет о печати", запрещающий "контрреволюционные" издания, якобы на время, "до упрочения нового порядка". По этому декрету к началу 1918 году было закрыто 122 газеты, а к августу - еще 340. Таким образом, свобода печати в России исчезла на долгих 70 лет.

Еще не чувствуя за собой достаточных сил, большевики не решились запретить созыв Учредительного собрания, может быть, надеясь, что захватив власть в стране, они и ему смогут навязать свою волю. Свердлов писал в те дни: "Сейчас мы слишком слабы, чтобы отказаться от Учредительного Собрания". Но при его открытии 5 января 1918 года выяснилось, что большевики получили в нем всего пятую часть (20,5%) голосов, большинство же делегатов – около 40% - составили эсеры. Председателем был избран их лидер В.М.Чернов, а недовольные этим большевики и левые эсеры после его избрания покинули зал заседаний, чтобы иметь формальный повод не признать решений Собрания за отсутствием кворума.

Но и без большевиков заседания продолжались далеко за полночь. Депутаты отвергли предложения Совнаркома утвердить все изданные им декреты, а также одобрить "Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа", узаконивавшую власть большевистских Советов. Первым делом собрание приняло постановление о новом государственном строе: "Государство Российское провозглашается Российской Демократической Федеративной Республикой", а потом приступило к формированию уже не временного, а постоянного правительства, в которое вошли бы представители всех социалистических партий.[12]

В соответствии с регламентом Учредительного собрания, партия Ленина при его открытии была обязана передать власть сформированному им правительству, но Ленин не собирался уступать ее кому бы тому ни было. По его приказу - после 12-ти часового заседания - ранним утром 6 января собрание было разогнано революционными матросами, заявившими, что "караул устал". Когда об этом чуть позже "любимец партии" Бухарин рассказал Ленину, то "Ильич смеялся долго, весело, заразительно, до слёз хохотал". На следующий день охрана никого не впустила в здание, и возмущенным депутатам ничего не оставалось, как, подчинившись вооружённой силе, разъехаться по домам. По сути, это и стало настоящим контрреволюционным переворотом, перечеркнувшим все демократические достижения первого этапа русской революции. Именно этот разгон Учредительного собрания стал причиной гражданской войны, положив начало очагам сопротивления большевикам, узурпировавшим власть в столице.

Взамен разогнанного Учредительного собрания большевики провели 10-18 января свой 3-й съезд Советов, который послушно утвердил все декреты ВЦИКа, принял "Декларацию прав" и провозгласил Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику (РСФСР).

Разгром Учредительного собрания, на которое в течение всего революционного 1917 года обществом возлагалось столько надежд, вызвал в России огромное возмущение, показав всей стране, что коммунисты нисколько не считаются с общественным мнением, преследуя только свои узко партийные цели и совершенно не заботясь о благе народа и его национальных интересах. Ленин откровенно заявлял: "На Россию, господа хорошие, мне, строго говоря, наплевать!" Он планировал использовать ее лишь как плацдарм для мировой революции.

Особенно ярко это проявилось в поспешном заключении с немцами Брестского соглашения. Вместо обещанного стране мира без аннексий и контрибуций большевики уступили Германии огромную территорию в 780 тысяч кв. км. с населением 56 млн. человек, да еще и - впервые за 300 лет - обязались заплатить немцам 6 миллиардов золотых марок, из которых успели до разгрома союзниками Германии выплатить 512 миллионов. Конечно, Ленин лукаво рассчитывал, что вскоре в Германии вспыхнет революция и она тоже окажется в его руках. Поэтому ему не жаль было ни народа, ни территорий, ни золота России. Надо сказать, что даже в большевистском ЦК подавляющее большинство его соратников выступило в этом вопросе против своего вождя. Но Ленин не мог не выполнить своих обязательств перед германским МИДом и генеральным штабом, потому что в противном случае были бы опубликованы порочившие его секретные документы о финансировании партии большевиков и о предательской роли их лидера.[13] Возникают вопросы: почему же в гражданской войне победа оказалась на стороне большевиков? Почему народ в своем большинстве (не считая казаков и жителей национальных окраин) стал на сторону советской власти? Ответ прост.

Народ, изнурённый многолетней войной, доверчиво пошел за теми, кто обещал мир, землю и волю. Никто и помыслить не мог, что вожди пролетариата и крестьянства не собираются исполнять свои обещания. Декларируемое ими равноправие оказалось равенством в нищете, а целые сословия – дворянство, духовенство, купечество – были совершенно лишены избирательных прав и обречены на гибель. Распределив знаменитым " Декретом о земле" остатки помещичьей земли между крестьянами, большевики через 5 лет гораздо менее известной 27-й статьей Земельного кодекса РСФСР категорически запретили приобретение, наследование и дарение земли, а потом и вовсе отняли её, закабалив крестьян в колхозах и установив второе крепостное право (так саркастически расшифровывали в народе аббревиатуру ВКПб). Фабрики также не достались рабочим, а отошли к советскому государству, которое эксплуатировало их труд ничуть не меньше, чем дореволюционные капиталисты. При этом у пролетариев была отнята возможность с помощью стачек и забастовок, к которым они так привыкли при царском режиме, добиваться улучшения условий своего труда и быта.

Когда народ, победивший в кровопролитной гражданской войне, понял, что обманут большевиками, было уже поздно, потому что любое сопротивление подавлялось коммунистами с невиданной жестокостью. Прокатившаяся по стране волна крестьянских восстаний жестоко подавлялась армейскими частями с применением артиллерии и отравляющих газов. Всякое недовольство усмирялось голодом, каторжными работами в концлагерях или - в лучшем случае – изгнанием из страны. Зинаида Гиппиус в сборнике "Последние стихи" писала сразу после переворота:

Блевотина войны – октябрьское веселье! Какому дьяволу, какому псу в угоду,

От этого зловонного вина Каким кошмарным обуянный сном,

Как было омерзительно твоё похмелье, Народ, безумствуя, убил свою свободу,

О бедная, о грешная страна. И даже не убил – засёк кнутом?

Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой,

Смеются пушки, разевая рты…

И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,

Народ, не уважающий святынь!

" Веселье" (29 октября 1917 г.)

Х Х Х

Что касается святынь, то часто можно услышать, что народ слишком легко отрёкся от своей православной веры. Приводятся даже статистические данные, что на Пасху в 1916 году причащалось 90% военнослужащих, а в 1918 - их осталось каких-то 10%! Причина же кроется в том, что жесточайшим преследованиям в 1917 году подверглись не только верные присяге офицеры и охранявшие общественный порядок полицейские, которых убивали прямо на улицах без суда и следствия, но и простые верующие люди, преследуемые безбожной властью.

Эту - далеко не всем заметную - сущность революции чутко уловил Иван Ильин, писавший: "За всей видимостью революции (…) укрывается один главный смысл; этот смысл передаётся словами: духовное искушение… И не много путей пред тобою, а всего два: к Богу и против Бога. И, если ты против Бога, то оставят тебя жить; и не всё отнимут у тебя; и заставят тебя служить врагам Божиим; и будут кормить и ублажать; и наградят; и позволят обижать других, мучить других и отнимать у них имущество; и дадут власть, и наживу, и всю видимость позорящего почёта. И если ты за Бога и к Богу, - то отнимут у тебя имущество; и обездолят жену и детей; и будут томить лишениями, унижениями, темницею, допросами и страхами; ты увидишь, как отец и мать, жена и дети медленно, как свечка, тают в голоде и болезнях, - и не поможешь им; ты увидишь, как упорство твоё не спасёт ни родины от гибели, ни душ от растления, ни храмов от поругания; будешь скрежетать в бессилии и медленно гаснуть; и если прямо воспротивишься, - то будешь убит в потаённом подвале и зарыт, неузнанный, в безвестной яме…".[14]

Удивительно не то, что при столь жестоких преследованиях русские люди в 1918 году опасались открыто посещать храмы, а то, что уже через год все оставшиеся действующими храмы были переполнены молящимся народом. И не только бывшая либеральная интеллигенция в эмиграции обрела давно отвергнутую ею веру отцов, но и в самой Советской России всесоюзная перепись показала, что - через 20 лет религиозных гонений - верующими открыто назвали себя более 60% опрошенных!

Ну, а храмы разрушал отнюдь не сам народ, а поработившие его те самые "враги Божии", о которых писал Иван Ильин. Мне рассказывал папа, как будучи ещё мальчиком, он присутствовал при разрушении сельской церкви в его родном с. Урожайном. Женщины заливались слезами, а мужики сжимали кулаки… Но что они могли поделать против вооружённых наганами и винтовками богохульников!

Только что избранный святейший патриарх Тихон не устрашился открыто обличить гонителей веры православной и всенародно предать их анафеме в своём Послании от 19 января 1918 года. А в первую годовщину Октябрьской революции глава Русской церкви напрямую обращается к Совету Народных Комиссаров с "горьким словом правды".

"Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания? По истине вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы. Народу, изнурённому кровопролитной войной, вы обещали дать мир "без аннексий и контрибуций".(…) Вместо аннексий и контрибуций великая наша родина сама завоёвана, умалена, расчленена, и в уплату наложенной на неё дани вы тайно вывозите в Германию не вами накопленное золото. (…) Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. (…) Никто не чувствует себя в безопасности; все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела. Соблазнив тёмный и невежественный народ возможностью лёгкой и безнаказанной наживы, вы отуманили его совесть и заглушили в нём сознание греха. (…) Вы обещали свободу. Но все проявления как истиной гражданской, так и высшей духовной свободы человечества подавлены вами беспощадно. Это ли свобода, когда семьи, а иногда население целых домов выселяются, и имущество выкидывается на улицу, и когда граждане искусственно разделены на разряды, из которых некоторые отданы на голод и разграбление? Где свобода слова и печати, где свобода церковной проповеди? Да, мы переживаем ужасное время вашего владычества, и долго оно не изгладится из души народной, омрачив в ней образ Божий и запечатлев в ней образ зверя. (…) Ныне же к вам, употребляющим власть на преследование ближних и истребление невиновных, простираем Мы Наше слово увещевания: отпразднуйте годовщину своего пребывания у власти прекращением кровопролития, насилия, разорения, стеснения веры; дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междоусобной брани. А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая и от меча погибнете сами вы, взявшие меч (Матф. 26,52)".[15]

Какое смелое обличение! Кто бы ещё мог в то время так открыто и прямо высказать правду в лицо палачам? Ведь патриарх не мог не понимать, что за подобное Обращение ему грозит заключение и смерть!

Хотелось бы особо заметить, что гонение на христианство – это не выдумка самих большевиков. Патологическую ненависть к религии марксисты унаследовали от якобинцев, массово убивавших духовенство и закрывавших католические соборы во время "великой" (смотря для кого) французской революции. Не странно ли, что вскоре после февраля 1917 года в синематографах, как по команде, вдруг стали "крутить фильму" Я.А.Протазанова "Сатана ликующий", в Сызрани поставили памятник сатане, а в Самаре открыли памятник Иуде? Да и ницшеанские идеи "по ту сторону добра и зла", разрушавшие традиционную христианскую мораль, охотно пропагандировали ещё поэты "серебряного века":

То, что доныне средь людей Проклятье в том, что не дано

Грехом и злом слывёт, Единого пути.

Есть лишь начало двух путей, Блаженство в том, что всё равно,

Их первый поворот. Каким путём идти!

Николай Минский. "Два пути".

И задолго до известного письма членам Политбюро, в котором Ленин требовал при изъятии церковных ценностей уничтожить "как можно больше реакционного духовенства", он ещё в мае 1919 года рассылает секретную диррективу о расстрелах попов и превращении храмов в склады, а монастырей – в тюрьмы! В день международной солидарности трудящихся - 1 мая 1919 года – Ильич "строго секретно" даёт Указание №1766572 председателю ВЧК тов. Дзержинскому Ф.Э.:

" В соответствии с решением В.Ц.И.К. и

Сов. Нар. Комиссаров, необходимо как можно

быстрее покончить с попами и религией.

Попов надлежит арестовывать как контр-

революционеров и саботажников, расстрели-

вать беспощадно и повсеместно. И как можно

больше.

Церкви подлежат закрытию. Помещения

храмов опечатывать и превращать в склады.

Председатель В.Ц.И.К. М, Калинин

Председатель Сов. Нар. Комиссаров В.Ульянов (Ленин)".

Сверху страницы – косой штамп: "СНЯТИЕ КОПИЙ ЗАПРЕЩАЕТСЯ,

ИЗ ВЦК НЕ ВЫНОСИТЬ!"[16]

Разумеется, не было недостатка и в тех деятелях культуры, которые с искренним энтузиазмом воспевали большевистскую власть, прекрасно отдавая себе отчет в ее бесовской природе. Так Маяковский горячо благодарил Ленина за ясные указания:

Теперь не промахнёмся мимо.

Мы знаем, кого – мети!

Ноги знают, чьими

Трупами им идти.

"Владимир Ильич" (1920 год)

При этом "лучший поэт нашей эпохи" откровенно признавался, что от души делает эту "адову работу":

Товарищ Ленин, я вам докладываю

Не по службе, а по душе,

Товарищ Ленин, работа адова

Должна быть сделана, и делается уже.

"Разговор с товарищем Лениным" (1929 год)

Другие – те, кто не смог или не захотел выехать из России – вынуждены были, чтобы не умереть с голоду, приспосабливаться к новым условиям в холодной и голодной стране.

Вячеслав Иванов выразил эту покорность в понурых стихах:

Я научился понемногу Встают – встаю, садятся – сяду.

Шагать со всеми – рядом, в ногу. Стозначный знаю номер свой.

По пустякам не волноваться Лояльно благодарен аду

И правилам повиноваться. За звёздный кров над головой!

Вот тогда-то, пребывая в краснозвёздном аду, либеральная интеллигенция поняла, наконец, какое счастье она до революции имела и потеряла:

В тринадцатом году, ещё не понимая, Как мы состарились! Проходят годы,

Что будет с нами, что нас ждёт, Проходят годы – их не замечаем мы…

Шампанского бокалы поднимая, Но этот воздух смерти и свободы

Мы весело встречали Новый год. И розы, и вино, и счастье той зимы

Никто не позабыл, о, я уверен!

Должно быть сквозь свинцовый мрак

На мир, что навсегда потерян,

Глаза умерших смотрят так.

В.Иванов "Воспоминанье".

Когда сборники стихов перестали приносить доходы, а родовое имение (вместе с библиотекой) было сожжено крестьянами, Александр Блок впервые в жизни был вынужден поступить на службу в театральный отдел Наркомпроса. В январе 1921 года он ставит перед собой в дневнике задачу: "Научиться читать "Двенадцать". Стать поэтом-куплетистом. Можно деньги и ордера иметь всегда". Правда, его отвращение к подобным "куплетистам" было настолько велико, что в последние месяцы жизни (в том же 1921 году) поэт впал в душевную депрессию и просил мать по всем столичным книжным лавкам скупать и уничтожать оставшиеся экземпляры "Двенадцати".

А "последнего певца деревни" – златокудрого "хулигана" Сергея Есенина настолько растлил революционный беспредел, что он всерьёз предлагал известной тогда поэтессе М. Караваевой (ставшей в эмиграции матерью Марией) пощекотать нервы зрелищем расстрелов в подвалах ЧК, которое мог ему "мигом устроить" известный убийца германского посла Мирбаха – эсер Блюмкин!

В первые годы советской власти К.Малевич, М.Шагал и К.Петров-Водкин с революционным энтузиазмом оформляли коммунистические агитки и плакаты. Москва продолжала оставаться столицей художественного авангарда. Но уже в декабре 1920 года ЦК партии принял постановление "О пролеткульте", а в июне 1922 года создан Главлит "для объединения всех родов цензуры". И к началу 30-х годов вместо разнообразных стилей и направлений в советской культуре насаждается единый метод "социалистического реализма". Для послушных власти художников создаются творческие союзы. Их обеспечивают заказами, дачами, домами творчества, осыпают орденами и премиями. А непокорным изгоям уготованы тюрьмы и лагеря, гибель или изгнание. Расстрел ждал Николая Гумилёва и Осипа Мандельштама, Павла Флоренского и Николая Вавилова. Покончили с собой Есенин и Маяковский, Цветаева и Фадеев. Анна Ахматова и Борис Пастернак, Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович вынуждены были, чтобы выжить – воспевать революцию и славословить вождя в его юбилеи (поэмой "Слава миру" и кантатой "Здравица").

Можно восторгаться достижениями авангардного искусства, поставленного на службу революции в первые годы советской власти. Можно приводить массу примеров бесспорных художественных успехов советской культуры в творчестве С.Эйзенштейна и А.Довженко, И.Дунаевского и Г.Свиридова, В.Мухиной и С.Коненкова, М.Шолохова и А.Твардовского, Л.Орловой и Г.Улановой, Д.Ойстраха и С.Рихтера. Вместе с тем, вряд ли кто станет отрицать, что степень художественной свободы была за пределами Советского Союза несравненно более высокой. Жесткие идеологические рамки безусловно стесняли научную деятельность Николая Вавилова и Сергея Королева, творческую свободу Альфреда Шнитке и Арво Пярта, Анны Ахматовой и Бориса Пастернака, написавшего после присуждения ему нобелевской премии горькие строки:

Я пропал, как зверь в загоне. Тёмный лес и берег пруда,

Где-то воля, воздух, свет… Ели сваленной бревно…

А за мною шум погони: Путь отрезан отовсюду.

Мне наружу ходу нет! Будь, что будет – всё равно!

"Нобелевская премия" (1958 г.)

А уехавшие (или высланные) из России творцы – Иван Бунин и Владимир Набоков, Сергей Рахманинов и Игорь Стравинский, Федор Шаляпин и Анна Павлова, Игорь Сикорский и Владимир Зворыкин,[17] Михаил Шемякин и Иосиф Бродский, Михаил Барышников и Мстислав Ростропович - могли бы, оставшись на Родине, внести гораздо больший вклад в развитие отечественной культуры и науки.

Х Х Х

В конце концов, сейчас не так уж важно, кто устроил революцию: масоны ли, заправлявшие во Временном правительстве после февраля 1917 года, немцы ли, устранившие с помощью большевиков боеспособного противника, сионисты ли, финансировавшие через Я.Шифта и А. Парвуса подрывную разрушительную деятельность революционеров. Важны конечные результаты, которых добивались враги России, результаты, последовавший за свержением царя, удерживавшего порядок и законность в Российской империи. А результаты эти известны: братоубийственная война, экономическая разруха, ужасающая нищета населения, буквально умиравшего от голода и невиданный размах многомиллионных репрессий. Бунин на чужбине, а Булгаков на родине ностальгически тосковали по тому порядку, тому благоденствию, тому расцвету культуры, которые разрушила революция, погрузившая Россию во мглу.

Будущий нобелевский лауреат И.А. Бунин писал про Одессу 1919 года: "Мертвый, пустой порт, мертвый загаженный город… Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, - всю эту мощь, сложность, богатство…". И если бы русскому обществу, азартно разрушавшему "эту мощь и богатство" накануне 1917 года, было дано заглянуть на пяток лет вперед, оно бы с ужасом отшатнулось от края пропасти, к которой влекли его революционные либералы и демократы. Эх, кабы знали, кабы ведали!

А чтобы понять, какие силы подталкивали Россию к этой пропасти, зададимся простым юридическим вопросом: "qui prodest?", кому это было на руку? Кто оказался в выигрыше от свержения самодержавия?

Дворянская и разночинная интеллигенция, столь падкая на либеральную пропаганду и с восторгом приветствовавшая свержение царя, после 1917 года вынуждена была покинуть Россию или же подвергнуться жесточайшим репрессиям. Небывалые гонения обрушились на православное духовенство, давшее в начале ХХ века больше мучеников, чем за всю 2-х тысячелетнюю историю христианства.

Может быть, выиграли от революции массы рабочих и крестьян, в интересах которых она, якобы, совершалась? Получили ли рабочие в ее результате фабрики, отнятые у капиталистов, а крестьяне – обещанную им помещичью землю? Ничего подобного! Большевики нагло обманули поверивший им народ популистскими лозунгами "землю – крестьянам, фабрики – рабочим". Вместо этого у крестьян отобрали и ту землю, которой они владели при царе, насильно согнав их в колхозы и лишив возможности не только покупать и продавать свои земельные наделы, но и превратив бывших владельцев в бесправных советских крепостных, работающих на новых большевистских бар за символические "палочки" трудодней.

Волна крестьянских восстаний, прокатившихся по России в ответ на политику военного коммунизма, не только изымавшей у деревни хлебные "излишки", но и обрекавшую ее на голодную смерть, были подавлены с невиданной жестокостью. Размах сопротивления был таков, что против крестьянской армии Антонова Тухачевскому пришлось применять даже войсковую артиллерию и отравляющие газы! Работящие, "справные" мужики под видом кулаков были уничтожены – как класс, а отнятое у них хозяйство пошло прахом при коллективизации, что и стало одной из причин голода, охватившего Украину, Поволжье и Северный Кавказ.

Фабрики и заводы также не стали собственностью, от которой рабочие могли бы иметь хоть какую-то долю дохода. Вместо конкурировавших между собой фабрикантов – капиталистов появился новый хозяин – коммунистический монополист, обладавший государственными средствами принуждения, которым было невозможно противостоять. Советская власть лишила рабочих завоеванного при царизме права выражать недовольство своим положением и требовать его улучшения с помощью стачек и забастовок, которые были большевиками строжайше запрещены. Ими, действительно, был установлен 8-часовой рабочий день, однако реальная заработная плата катастрофически снизилась. Из-за лавинообразной инфляции стоимость самых необходимых продуктов взлетела до десятков и сотен миллионов рублей. По крайней мере, большевики могли бы гордиться хоть одним этим фактом: после их переворота все ненадолго превратились в "миллионеров".

Так кто же все-таки оказался в выигрыше от революций, разрушивших налаженный уклад российской жизни, ввергнувших нашу страну в ужасную пучину политического хаоса, правового беззакония, экономического краха и нравственного разложения?

Внутри страны в выигрыше безусловно оказались большевики, захватившие власть на немецкие деньги и установившие в порабощенной стране жесткий режим тотальной диктатуры, не идущий ни в какое сравнение с "кровавым воскресеньем" и "столыпинскими галстуками", столь будоражившими дореволюционное общественное мнение.[18]

Ни один иноземный завоеватель не разрушил при оккупации нашей страны столько храмов и памятников, народных устоев и обычаев. Инородцам – евреям, латышам и кавказцам, дорвавшимся до власти, были ненавистны духовные идеалы тысячелетней России. В свете новой – коммунистической – идеологии история страны представляла сплошную цепь народных восстаний против царского самодержавия, угнетавшего народные массы.

За десятилетия подпольной подрывной деятельности революционеры прекрасно научились разрушать. А вот опыта созидания, опыта управления государственным хозяйством у них не было никакого, но это их совершенно не останавливало. Ведь, по словам "гениального" Ленина, "каждая кухарка может управлять государством". Вот и доуправлялись! Установили в первые же годы советской власти политику "военного коммунизма", приведшую к разрушению всяких экономических связей в стране. Зато эти "пламенные революционеры" обладали опытом беспощадного террора, с помощью которого сумели запугать обманутый ими безоружный народ жесточайшими репрессиями, невиданными не только в российской, но и в мировой истории.

С многомиллионными жертвами, последовавшими за революцией 1917 года не идут ни в какое сравнение ни жертвы террора французской революции (которую только в нашей стране называют "Великой"), ни жертвы религиозных войн в Европе, ни – тем более – жертвы "ужасной" опричнины Ивана Грозного и наступившего после смерти его сына Фёдора Иоанновича – смутного времени.

Не стоит забывать - в угоду нынешней толерантности - и об огромных успехах, которых добилось в советской России еврейство. Оно не только вышло за пределы черты оседлости,[19] существовавшей в Российской империи со времен разделов Польши (еще при Екатерине 11), но фактически возглавило правительственные структуры и карательные органы по всей стране. Сейчас это стараются всячески замалчивать, но сразу после революции народ чутко отреагировал на тех, кто захватил над ним власть, распевая частушки:

"Сахар – Бродского и чай – Высоцкого,

А Россия вся в руках у Троцкого".

Конечно, Ленин и Сталин не были евреями, хотя русскими их тоже назвать нельзя. Сталина мы считаем грузином. Но это наше обобщенное наименование жителей Грузии. Сами же грузины разделяют себя на картвелов, мингрелов, сванов, хевсуров, аджарцев, месхов.[20] Иосиф Джугашвили был мингрелом из села Гори. Что же касается Ленина, то его отец Илья Николаевич Ульянов был потомком чуваша и крещёной калмычки. Дед по матери - Александр Дмитриевич (Израэль Мойшкович) Бланк был выкрестом из чистокровных житомирских евреев, а бабушка – дочерью немца Иоганна Гроссштопфа и шведки Анны Эстедт.

Разумеется, мы не расисты и не признаем превосходства одних народов над другими. Но факты – упрямая вещь. И они свидетельствуют, что по какой-то роковой "случайности" во всех властных структурах евреев было непропорционально много по отношению к тогдашнему национальному составу населения страны. В Москве правительство возглавлял Я.М.Свердлов (Гаухман). Во главе петроградских коммунистов стоял Г.М.Зиновьев (Апфельбаум). Армия подчинялась Л.Д.Троцкому (Бронштейну). Царскую семью расстреляли Янкель Хаимович Юровский, Яков Белобородов (Янкель Вайсбарт) и Пётр Войков (Пинхус Вайнер). А репрессивный орган большевиков – ВЧК – вообще на 80% состоял из евреев.[21]

Теперь обратимся к силам за пределами Росси, которые выиграли от русской революции. Прежде всего, это – Германия, сумевшая с помощью проплаченных ею большевиков вывести из войны наиболее опасного противника, и получившая по Брестскому миру от благодарного Ленина огромные территории Украины, Польши и Прибалтики, не говоря уж о контрибуции в 6 млрд. золотых рублей, из которых советская Россия успела за год, остававшийся до разгрома Германии союзниками, выплатить 500 млн. золотом.

Была революция на руку и странам Антанты, заинтересованным в устранении успешно развивающегося конкурента. С одной стороны, они были недовольны Брестским сепаратным миром, недовольны тем, что в последний год мировой войны Россия не проливала кровь своих солдат на германском фронте. С другой стороны – если б Россия осталась до победы в составе Антанты, то значительная часть контрибуций и репараций досталась бы и ей. Одно уж то, что по условиям победы над кайзеровской Германией и османской Турцией – к России должны были отойти средиземноморские проливы Босфор и Дарданеллы с долгожданным Константинополем[22] сильно укрепило бы позиции России на Средиземном море.

Поэтому свержение царя, с которым велись предварительные дипломатические переговоры, и замена его демократическими лидерами, увлечёнными либеральными идеями, было конечно же на руку парламентским правительствам и США, и Великобритании, и республиканской Франции. Что же удивительного в том, что финансовые круги США (через банкира Якова Шиффа) и политические силы Англии (через своего посла Джона Бьюкенена) стремились разрушить Российскую империю, устранив ее от дележа мировых трофеев? И это им, к сожалению, удалось.

Х Х Х

Подводя итог сказанному, постараемся понять, какой смысл заложен был Божественным Провидением в эти революционные события, принесшие столь великие беды нашему народу, нашей стране. Возможно, что Господь попустил это с одной-единственной целью: показать нам и всему миру, к чему приводит разнузданная свобода от христианской морали и Христовых заповедей, приводящая к гораздо большему закабалению; показать, к чему приводит попытка устранить Бога из своей жизни и из жизни своей страны.

Вспомним, по аналогии, евангельскую Притчу о блудном сыне. Так ли уж плохо жилось ему в отчем доме? Хозяйский сын, он ни в чем не испытывал недостатка: сладко ел, мягко спал, был обеспечен всем необходимым. Но мы всегда недовольны настоящим. Нам всегда кажется, что мы "достойны лучшего". Нам ненавистно всякое принуждение. А власть заботливого и любящего отца не обходится без принуждения, идущего на пользу строптивым детям. Но когда сынок открыто взбунтовался, не желая ждать отдаленного времени, чтобы получить наследство после смерти отца, тот идет навстречу неразумному желанию сына. Эта странная уступка вызвана исключительно любовью мудрого отца. Он понимает, что любые уговоры бесполезны, потому что сынок не знает жизни и ее тягот за пределами отчего дома, где он окружен любовью и заботой. Сыну кажется, что отцовская власть отнимает у него вожделенные радости свободной жизни – возможность попировать, повеселиться с друзьями, посмотреть на мир и проявить себя в нем. И отец предоставляет ему эту возможность - пожить по своему хотению, вполне понимая, что это чревато развратом и беспутной тратой выделенной сыну части наследства. Но также он понимает и то, что не дав строптивцу возможности узнать враждебный жестокий мир за порогом отчего дома, не дав сравнить добро и зло, тепло и холод, любовь и равнодушие, не дав испытать это на собственном опыте, отец мог бы навсегда лишиться любви сына, до конца своих дней видевшего бы в родителе тирана и губителя своей молодости!

И отец с болью в сердце отпускает сына "на страну далече", снабдив его необходимыми средствами. А тот, живя блудно, быстро расточает отцово наследство. И оставшись без средств в чужой стране среди равнодушных людей, ни в ком не может отыскать себе помощи и сочувствия. Чтобы не умереть с голоду, он вынужден пасти свиней, ради питания с ними из одной кормушки. И только тогда он, наконец, "приходит в себя" и осознает, что последний слуга в отчем доме живет несравненно лучше него. Несмотря на то, что сыну нестерпимо стыдно с позором возвращаться в родной дом, который он некогда покинул без всякого сожаления, не задумываясь о боли, которую причинил этим любящему отцу, несчастный все же надеется, что тот не оттолкнет его и милостиво примет хотя бы на положении наёмного работника. Пережитые испытания сокрушили гордость и превозношение, прежде переполнявшие душу сына и уступили место смирению и признательности. И отец не только принимает его в свои объятья, но и возвращает ему достоинство сына и наследника, облачая оборванца в прежние одежды и надевая на его руку символ власти – перстень с печатью. Отец рад тому, что сын пропадал (а мог ведь - совсем сгинуть на чужбине) и нашелся, погибал (прежде всего – нравственно) и возродился. Теперь уж его не заманишь россказнями о соблазнах "сладкой" чужеземной жизни! Он сам все испытал, сам знает что – почем. И отныне будет дорожить отцовской любовью и заботой, с благодарностью исполняя его отцовскую волю.

Вот и Россию, жившую при царе не так уж плохо, потянуло "на страну далече" - на сторону либерально-демократических лозунгов: "Долой царя! Долой господ! Помещиков долой!" В погоне за нечестиво-лживыми посулами народ потерял и ту свободу, которой обладал при царе, был ввергнут в братоубийственную войну, претерпел небывалые репрессии, гонения за веру, закрепощение в колхозах, а потеряв всё это, мог лишь сожалеть и плакать, как Адам за вратами утраченного рая.

Казалось бы, чего не хватало Адаму и Еве в райском саду, где плоды, звери и птицы были к их услугам? Плодитесь и размножайтесь и возделывайте эдемский сад! Из любви и доверия к Богу воздерживайтесь всего лишь от плодов одного запретного древа – древа познания добра и зла. Так нет же, именно это дерево особенно привлекательно для глаз, а плоды его (нашептывает змий-искуситель) невероятно приятны на вкус. И вот, чтобы самим испытать, насколько сладок запретный плод и действительно ли придется заплатить за него своим бессмертием, наши прародители совершают первородный грех: переступают заповедь Творца, оберегающую их от зла (ибо что такое добро, они и так знали, общаясь с Господом в раю). Сами разорвали животворную связь с Богом. Сами подвергли себя старению и смерти. Сами обрекли себя на тяжелый труд и изнурительные болезни. Ну что ж? Желаете жить без Бога, по своим похотям? Попробуйте! Вам дана свобода воли. И вот уже сотни поколений их потомков находятся "на стране далече", плача о потерянном рае и стремясь возвратиться в небесное отечество, как блудный сын, мечтавший на чужбине о возвращении в отчий дом. И вновь обретя райское блаженство, вряд ли мы уже поддадимся лживым посулам искусителей, но будем по-настоящему дорожить общением с Богом, не дерзая больше восставать против Его заповедей.

Вот так и Россия, пройдя через все испытания ХХ века, пережив смуту революции и гражданской войны, голод и нищету, террор и репрессии, обрела, как хочется надеяться, опыт противодействия всяческим революционным переворотам, обрела понимание того, что Россия без Бога обречена на крах и разруху. И только с верою Христовою Россия возродится в новой силе и духовной красоте.

30 ноября 2017 года, Москва.