Курентзис продолжает влюблять нас в музыку Малера
Программа московского концерта (26.06) в филармоническом зале им. Чайковского была целиком посвящена Густаву Малеру: его 4-й симфонии и «Волшебному рогу мальчика». Всего полгода назад маэстро Курентзис порадовал нас 1-й симфонией «Титан». До этого – в канун Пасхи 2012 года - им была исполнена 2-я симфония «Воскресение», а потом – на закрытии Дягилевских фестивалей последующих лет - 3, 5 и 6-я симфонии. Таким образом, в этом году им была закрыта «брешь» из 4-й симфонии, которая в глазах современников упрочила за композитором славу «богоискателя, с подлинно религиозным рвением постоянно обращающегося к загадке бытия необъятного мира» (Артур Зайдль). В ближайшее время мы, вероятно, услышим и последние симфонии Малера, ведь просочилась информация, что уже планируется их запись на фирме «Soni classical».
Первые отклики на концерт прозвучали по горячим следам. Поэтому не стану повторяться в расточении похвал дирижерскому искусству маэстро и в выражении восторга от гениальной музыки Малера. Тем более, что, по моему глубокому убеждению, невозможно в полной мере с первого прослушивания оценить по достоинству серьезные композиции. А эту музыку Малера мне довелось услышать впервые. Когда-то в консерваторские годы мы, конечно, знакомились с «Волшебным рогом мальчика», но это «шапочное» знакомство не оставило в душе ощутимого следа. А живое концертное исполнение Малера (не так уж и частое в филармонических программах) до сих пор как-то обходило меня стороной. Поэтому хочется искренне поблагодарить маэстро за его просветительскую миссию, открывающую нам глаза, уши и души на прекрасную музыку этого великого композитора, поблагодарить за удивительный дар Теодора - влюблять нас в исполняемые им произведения, заражая своим энтузиазмом артистов оркестра, а через них и слушателей.
В «Волшебном роге мальчика» вместо заявленных в программе 12-ти фрагментов, я насчитал 14. Перед концертом я запасся программкой с переводами немецких текстов, надеясь следить по ним за смыслом исполняемых песнопений. Для меня это существенно важно, так как - что ни говори - но в вокальных произведениях (если это не вокализ или свинглирование) композитор все-таки отталкивается от содержания слов. Тем более, что и сам Малер признавался, что он намеренно отказался от куплетной формы, характерной для немецких народных песен, для того, чтобы вернее следовать за развитием образов текста. Но, к моему большому сожалению, фрагменты исполнялись совсем не в том порядке, в каком они были расположены в буклете (что, впрочем, особо оговаривалось в соответствующей сноске). Мне удалось «опознать» лишь дуэты («Напрасные страдания» и «Где звучат чудесные трубы»), экспрессивную басовую «Побудку» ( с ее припевом: «Трала-ли, трала-лей, тралалера»), да еще - «Похвалу великому уму» с саркастическими сопрановыми звукоподражаниями кукушке и ослу. О чем пелось в других номерах – догадаться было затруднительно, несмотря на яркий артистизм и эмоциональность солистов. Вероятно, маэстро - по своему обыкновению - рассчитывал, на образованную аудиторию, хорошо знакомую с предложенной программой. Ну, а подобные мне профаны пусть пеняют на себя и получше готовятся к предстоящему 24 ноября повторению той же программы в Большом зале Московской консерватории. Что же до слушательской культуры… Поначалу я порадовался, что она возросла настолько, чтобы дожидаться конца музыкального цикла, не разрушая неуместными овациями связи между его частями. И действительно, первые пять фрагментов вокального цикла обошлись без аплодисментов. Но после шестого, исполненного Анной Рихтер с юмором и яркой экспрессией (знать бы еще – о чем?) , публика не удержалась от награды ее восторженными рукоплесканиями. Ну, а потом пошло-поехало: вроде неудобно, похлопав сопрано, лишить одобрения Флориана Беша. Мне показалось, что на ярком фоне его немецкой партнерши, вполне добротный баритон австрийца с его звенящими верхами – все-таки явно проигрывал Анне в эмоциональной подаче художественных образов. Маэстро, стоя спиной к зрителям, терпеливо пережидал одобрительные хлопки между номерами, но когда после 9-го фрагмента он услышал ненавистный ему сигнал мобильника, то повернулся к залу с мягким увещеванием не разрушать своими звонками художественную атмосферу, создаваемую исполнителями. Однако, сколько ни проси отключать свои гаджеты, на концерты снова и снова забредает Хамово отродье (прошу учесть, что это не ругательство, но библейский образ!), которому наплевать на творческий микроклимат, создаваемый музыкантами, да и на своих соседей по залу, пришедших насладиться высоким искусством.
В начале «исполненной покоя» 3-й части симфонии у кого-то опять запиликал мобильник. На этот раз маэстро еле сдержал свое негодование. Он остановил оркестр посреди такта и долгих 12 секунд стоял, низко склонив голову, видимо преодолевая охватившие его чувства. Я было подумал, что Теодор готов все бросить и покинуть сцену. Однако, он справился с закипевшим гневом и обратился к очередным нарушителям тишины с горьким упреком: «раз уж пришли на концерт, то уважайте – если не исполнителей, то - хотя бы творцов звучащей музыки».
Я испытал жгучий стыд за нашу столичную публику. Было больно за маэстро, получившего плевок в трепетную душу в момент ее вдохновенного парения в высших сферах. Но вместе с тем , не скрою, меня при этом обрадовала возможность еще раз насладиться проникновенным Адажио, тем более, что - при его повторении - музыка под руками Курентзиса обрела иные краски и иное, еще более трагичное звучание, в котором композитор, по собственным словам, воплотил «любящее и горестное материнское лицо». На этот раз зал сидел, не шелохнувшись, и, затаив дыхание, в полной тишине внимал тончайшим оттенкам оркестрового piano и pianissimo. Наконец, замыкая круг, в финале симфонии снова прозвучала песня, взятая Малером из «Волшебного рога мальчика» - песня о райском блаженстве:
«Мы вкушаем небесные радости И потому чураемся всего земного. Мирской суеты не слышно на небе. Мы живем ангельской жизнью И веселы поэтому. …Ангельские голоса воодушевляют, Чтобы все пробудилось для радости».
Эту ангельскую радость прекрасно воплотило небесной чистоты невесомо-легкое сопрано Анны - Люсии Рихтер, которая настолько покорила меня своим искусством, что я, не задумываясь, вручил ей букет, приготовленный для маэстро. А в заключение, после нескончаемых оваций, на «бис» прозвучало произведение современного сербского композитора Марко Никодиевича, название которого я не расслышал. Как потом выяснилось, это был «Танцагрегат для оркестра». Сей «агрегат» был наполнен причудливыми звуковыми эффектами и зажигательными прямо-таки африканскими ритмами, причем в качестве ударных (наряду с обычной перкуссией) весьма колоритно использовался концертный рояль. Казалось, что музыканты готовы сами пуститься в пляс!
Дирижер, как всегда, был на высоте. Его руки увлекали, требовали и молили, ноги притоптывали и пританцовывали, лицо светилось вдохновением. Он купался в музыке и растворялся в ней в полном единении со своими оркестрантами. А слушателей переполняла благодарность маэстро Курентзису, заряжающему их духовной энергией, заражающему своей творческой любовью и открывающему для них новые художественные горизонты.
29.06.2018 г. Москва.